Когда сверы вступали в бой, они опускали на лицо сплошное забрало, имевшее узкие прорези для глаз, что предохраняло от стрел дикарей, но мешало обзору. Обычные воины лиц не прикрывали. Здесь же в качестве прикрытия использовалось спускающееся прямо со лба некое подобие птичьего клюва, который едва ли спас бы от стрел, но зато при отвесном ударе мечом пустил бы лезвие мимо носа. Подметив это, Тиван сделал скоропалительный вывод о том, что вторгшиеся в Вайла’тун пришельцы плохо знакомы со стрелковым оружием.
Тыльная часть странного шлема, наоборот, казалось, была выполнена с умыслом удерживать на себе все удары: здесь располагался высокий гребень, очень смахивающий на петушиный, опять-таки слитый со шлемом воедино, без клёпок и расчленений. Резкой дугой гребень взмывал к вершине шишака и там причудливым образом разветвлялся без видимой причины и надобности. Единственная цель этого разветвления, похоже, заключалось в том, что здесь крепились совершенно несуразные разноцветные ленты, в данном случае – зеленые, синие и белые. Зачем они нужны, кроме как мешать сражаться и напоминать наряд расфуфыренной красавицы, Тиван в толк взять не мог.
Гийс осторожно положил шлем на пол и поднял второй, очень похожий на первый, только на сей раз красивого темно-синего, почти чёрного цвета, причем краска была какая-то яркая, не обычная, словно ледяная, отчего шлем загадочно переливался при свете факелов. Вместо гребня на нём по бокам от шишака красовались два коротких рога – жёлтый и чёрный. Острия рогов обвивало по три ленты: на жёлтом – белая, синяя и чёрная, на чёрном – чёрная, жёлтая и красная.
Тиван с интересом подошел ближе и решил взять с груды доспехов то, что принял поначалу за обыкновенный нагрудник. Нет, конечно, не обыкновенный, очень лёгкий и при этом такой прочный, что, казалось, будто его ни разу толком не надевали: никаких трещин и вмятин, кроме нескольких неглубоких царапин, на всей его блестящей зеленой поверхности видно не было. Сверам чуть ли не после каждой стычки с шеважа приходилось свои железные латы именно что латать, особенно если враг попадался вооруженный топором или палицей.
Между тем доспехи ожили и следом за нагрудником потянулись рукава, подол, а за подолом – длинные наножники. Всё это, как оказалось, было соединено посредством железных креплений в единый боевой наряд, в который воин, судя по всему, мог без особых трудностей забраться целиком через широкое отверстие на спине. Это отверстие открывалось, стоило расстегнуть нехитрый замок на поясе и, как крышку, откинуть в сторону весь спинной доспех.
– Неплохо, – хмыкнул Гийс, обращая внимание Тивана на изнанку, точнее, на подкладку доспехов. Она представляла собой очень тонко сотканную ткань, гладкую и прочную, с излишним узором из прямых, пересекающихся как лестничные перекладины линий, плотно подбитую изнутри чем-то мягким и упругим. Сверы ничего подобного отродясь не имели, нахлобучивая доспехи просто поверх повседневной одежды. А здесь подкладка сплошняком покрывала всю внутреннюю часть, отделяя человека от холодного железа. Было видно, что создатели всей этой красоты не пожалели времени, чтобы сочетать безопасность и удобство.
Что касается оружия, валявшегося здесь же, оно такого изумления у видавшего виды военачальника не вызвало. Разве что мечи подлиннее привычных, и не в простых кожаных ножнах, а в дорогих железных, украшенных причудливым орнаментом. Да щиты круглые и слишком маленькие, чтобы выглядело особенно странно, поскольку Тиван был уверен, что видел в руках нападавших другие щиты – длинные, закрывающие ноги всадников и левый бок лошади. В центре на обоих щитах, зелёном и тёмно-синем, был выдавлен изнутри причудливый крест с кривыми загогулинами на концах. Как будто четыре ноги шли по кругу одна за другой.
– А это что, цеп? – не сдержался Гийс, крутя в руке палку длиной в локоть, заканчивающуюся цепочкой, другой конец которой венчало подобие приплюснутого с боков яблока, вырезанного не то из дерева, не то из кости. – У наших фолдитов что ли отобрали?
Простому виггеру простительно не знать таких вещей, подумал Тиван, но если ты метишь в военачальники, будь любезен поумнеть.
– Это кистень, – ответил он вслух. – На цеп похож, но не цеп. Вещь хорошая. Говорят, раньше мы тоже такими пользовались. Давно их не делают, но у некоторых оружейников их ещё можно в закромах найти.
Гийс кивнул, сознавая, что дал собеседнику повод посмеяться над собой. Поддел ногой выглядывающее из-под доспехов круглое остриё и вытащил на свет короткое, обоюдоострое копьё, едва достающее ему от пола до плеча.
– Странная вещица, – заключил он, имея, вероятно, в виду неподходящий размер, особенно учитывая, что относительно невысокие вабоны если и пользовались копьями, то значительно длиннее. Взяв его наперевес, Гийс повернулся к пленникам, которых к тому времени уже подняли на щитах и приставили к ближайшей стене. – Нет, этого пока делать не надо, – остановил он сверов, вознамерившихся избавить их напоследок от перепачканных в крови кожаных штанов. – Мы ждём прихода одной порядочной женщины, так что не стоит доставлять этим отродьям такого удовольствия. Ещё возомнят себя мужчинами.
«Отродья» тяжело дышали, не то от боли и полученных ран, не то от страха перед готовящимся возмездием. Сейчас, поднятые вместе со щитами, они и в самом деле казались великанами, однако, присмотревшись, Тиван решил, что назвал бы их просто крупными. Таких и среди вабонов порой встречались. Обычные богатыри с серовато-голубыми глазами, светлыми, спутанными от пота волосами, и окладистыми, аккуратно стрижеными бородами, чего не могла скрыть даже заливающая их кровь из разбитых носов и губ. Тела мощные, загорелые, что сразу бросалось в глаза посреди зимы. Волосы повсюду, на груди и руках, тоже светлые, словно выгоревшие на солнце.
Один был ранен тяжело, в живот, точнее, в бок, где, видимо, доспех не смог защитить его от пронизывающего удара мечом. Кровь клокотала и пузырилась, а это было признаком того, что из раны выходил воздух. Не жилец, подумал Тиван. Второй, похоже, был просто как следует избит и лишь слегка порезан в нескольких местах, очевидно, уже здесь, когда сопротивлялся. В коротких паузах между вздохами умирающий что-то бормотал на неразборчивом языке. Второй иногда отрывисто ему вторил, так что, скорее всего, они таким образом разговаривали между собой, не то прощаясь, не то подбадривая друг друга.
– За лекарем послали? – осведомился Гийс, читая мысли Тивана.
– С какой стати? – удивился один из сверов.
– Ещё раз такое услышу, лекарь понадобится тебе! Позвать срочно!
Растерявшийся свер бросил взгляд на фултумов, и один из них торопливо вышел выполнять приказ.
Наглости мальчишке не занимать, подумал Тиван. Не так давно он сам был на побегушках. А память у сверов долгая.
– Как тебя зовут? – Гийс тем временем остановился перед пленниками и поднял остриё короткого копья к лицу того, кто казался почти невредимым. – Ты меня понимаешь?
Воин скосил на него подбитый глаз с красным белком и смачно плюнул, но промахнулся. Гийс рассмеялся:
– Узнаю манеры шеважа. Даже благоухающие доспехи не могут скрыть гнилое нутро. Думаю, ты меня прекрасно понял, бородатый. Так как твоё имя?
Пленник оставался равнодушным к острию, царапавшему его щёку в опасной близости от глаза. В том, что Гийс способен собственноручно пытать несчастного, Тиван нисколько не сомневался.
– Не лучше ли дождаться толмачихи? – напомнил он, усаживаясь на принесенный предупредительным Акиром стул.
– Вы полагаете? – Гийс резко повернулся и невзначай рассёк копьём щёку пленника под самым глазом. – А до тех пор будем сидеть и любоваться ими?
– Не вы ли недавно призывали нас всех к неспешности?
Гийсу явно не хотелось продолжать этот спор в присутствии виггеров. Он забыл о существовании первого пленника и шагнул ко второму. Брезгливо надел перчатку и деловито потрогал рану на боку. Пленник взвыл от боли и забился в цепях мелкой дрожью. Гийсу такой ответ явно понравился больше плевка, и он ткнул пальцем сильнее. Вероятно, пленник потерял сознание, потому что повис, уронив взлохмаченную голову на грудь, и больше не подавал признаков жизни. Его товарищ что-то гортанно закричал.
– Вот видишь, что бывает, когда не хочешь говорить, – наставительно заявил ему Гийс. – А ведь я помню, как в первый раз вы с нами разговаривали, ну, там, у карьера, и мне даже показалось, что мы друг друга понимали. Не хочешь попробовать ещё разок? Хорошо, начнём по-другому. Меня зовут Гийс. Гийс, – повторил он, ткнул себя в грудь и указал окровавленной перчаткой на собеседника. – А ты?
Тот что-то неразборчиво пробурчал в ответ.
– Не слышу!